История

История  »   Колониализм  »   О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ КАВКАЗЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ КАВКАЗЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

[опубликовано 10 Мая 2016]

Абдулкадыр Исаев

 

Кавказ всегда был объектом внимания и зоной интересов нескольких крупных держав – Ирана, Турции и России. По мере обострения восточного вопроса кавказская политика стала занимать важное место во внешнеполитической деятельности российской империи. По различным причинам кавказскими делами живо интересовались Англия и Франция, которые «вели между собой борьбу за обладание ближневосточными торговыми путями и рынками. Россия же «стоявшая на севере этих путей и владевшая частью рынков, рассматривалась ими, как помеха, которую они стремились устранить» [1. С.201]. Роль Кавказа в международных делах в какой-то степени так же объясняет мотивы проникновения России в эти районы. Еще до начала похода Петра I на Кавказ французский посол Кампредон правильно уловил сущность намерений Петра I, когда сообщил своему правителю, что русский царь «желает, чтобы шелка, которые посылались, обыкновенно, в Европу через Смирну, шли отныне на Астрахань и Петербург» [2. С.53].

 

Автор анонимной рукописи о Персидском походе 1722-1733 гг. объяснял его цели тем, что царь «имел всегдашнее старание» о «распространении и безопасности российской торговли и учитывал, что Персия и Индия… могли оную привести в цветущее состояние» и «сей великий торг» он хотел «обратить в свое государство». Императрица Екатерина II внушала графу Валерьяну Зубову: «Быть может, восстановленное спокойствие и порядок в Персию откроют нам богатый торг не только при берегах моря Каспийского, но и внутри передовых персидских областей. Посредством сих последних удобовозможно будет открыть путь в Индию и, привлекая к нам богатейший торг сей кратчайшими путями, чет тот, кому следуют все народы, все выгоды, приобретаемые европейцами, обратить возможно будет, в пользу нашу» [2. С.53]. Платон Зубов, доказывая всю важность колонизации Кавказского края, изображал в манящих перспективах «все выгоды от сею произойти долженствующие в финансовом и торговом отношениях» и утверждал, что «буйство горцев» мешало России получать «обширные выгоды, какие могут ей доставить богатые страны закавказские» [3. С.1]. Эти и многие другие фактические данные позволяют с убедительностью говорить о вполне конкретных политических и экономических интересах России на Северо-Восточном Кавказе, которые стали материализовываться в начале XIX в. Захват Кавказа царской Россией имел своим следствием быстрое продвижение русских товаров на среднеазиатские рынки, в Персию, Турцию, Афганистан и даже к самым границам Индии. Русский капитал уже к середине XIX в. столкнулся здесь с Англией. Овладение Кавказом приобретало для торговой борьбы с Англией, как, впрочем, и для овладения восточными рынками, важное значение. В правительственных кругах России обсуждался вопрос о создании на Кавказе сырьевой базы для развивающейся текстильной промышленности.

 

В 1827 г. министр финансов граф Е.Ф. Канкрин писал: «Не без основания Закавказские провинции могут быть названы нашею колониею, которая должна приносить государству весьма важные выгоды произведениями южных климатов». Фельдмаршал И.Ф. Паскевич ставил вопрос: «Не должно ли смотреть на Грузию, как на колонию, которая доставляла бы грубые материалы (шелк, хлопчатую бумагу и т.д.) для наших фабрик, заимствуясь от России мануфактурными изделиями?» Логически следствием колониальных устремлений самодержавия является территориальная экспансия, в нашем случае, присоединение Кавказа, происходившее и добровольно, и «преимущественно насильственным путем». При этом не следует подвергать кому-либо сомнению бесспорный факт того, что включение Кавказа в состав Российской империи было объективно прогрессивным для горских народов, несмотря на колониальную политику, проводившуюся самодержавием. Фактически Кавказские горы отделяли Южную Россию от Грузии, …, Имеретин, и Гурии, «отторгнутых москвитянами от мусульман». Этим ноги гигантской империи отрезаны от туловища. Император Александр I «сознательно перешел от вмешательства к захвату и открытому столкновению с исламским миром на юге Грузии и мусульманскими наемниками на Севере. Это стало неизбежным, поскольку защитить Картли и Кахетию, а так же дорогу из Владикавказа в Тифлис без дальнейшего покорения народов и захвата территорий было невозможно. Так начался период войн и столкновений, длившийся шесть с половиной десятилетий, в результате которого Кавказ оказался в полном подчинении у России [4. С.20]. Манифест императора Александра I от 12 сентября 1801 года, объявивший о присоединении Восточной Грузии к России, явился событием, которое, по мнению Р.А. Фадеева «определяло новые отношения государства к полудиким племенам Кавказа: из заграничных и чуждых к нам они сделались внутренними, и Россия должна была подчинить их своей власти» [5. С.3].

 

Таким образом, российское правительство, сознавая всю важность Кавказа для России, начинает активную политику по включению его любыми способами в состав империи. Горские народы Северо-Восточного Кавказа оказались окруженными российскими территориями. Все народы Северного Кавказа прошли через различные этапы русско-кавказских связей. Присоединение народов Северного Кавказа к России, утверждение военно-административного аппарата, превращавшего этот регион в колонию России, происходило с той разницей, что в Дагестане и Чечне царская военная и гражданская администрация и судопроизводство были установлены позже, чем в Кабарде или Осетии. Именно на Северо-Восточном Кавказе влияние России оставалось проблематичным, поскольку часть местных владетелей вела себя вполне независимо.

 

В 1802 г. в крепости Георгиевск был заключен договор между различными владельцами Дагестана и Азербайджана по которому феодалы обязывались быть верноподданными, решать спорные вопросы у третейской стороны (т.е. России – А.О.), оказывать единодушное сопротивление Персии, покровительствовать «российским купцам, армянам, грузинам и других сословий людям», а так же каждый преемник должен был утверждаться российским императором. Несмотря на формальный и утопичный характер Георгиевский договор 1802 г. сыграл важную роль в укреплении российских позиций в Дагестане. Фактически большая часть дагестанских феодалов оказалась под российской протекцией. Однако прекрасно осознавая необходимость установления фактического контроля над новыми территориями, российское правительство предпринимает ряд мер.

В 1803-1806 гг. заметных успехов добился генерал Цицианов, сумевший силой оружия заставить принять российское подданство ряд обществ и феодальных владений (Джаро-Белоканы, Дербентское ханство, отдельные азербайджанские ханства). Русско-иранская (1804-1812) и русско-турецкая (1806-1812) войны замедлили процесс принятия российского подданства, хотя многие общества (Болхарское, Ансалтинское, Чохское, Шодродинское, Тиндальское, Алтыпаринское, Ахтыпаринское, Докузпаринское, Мискинджинское и др.) и в этот период принимают российское подданство. В 1812 году в фактической зависимости оказывается Казикумухское ханство, переданное в управление Аслан-хану Кюринскому, но без права объединения обоих владений. Однако следует заметить, что во многих случаях присоединение тех или иных территорий происходило путем прямого военного давления. Огромное количество существовавших мнений, проектов и планов по покорению горцев Северо-Восточного Кавказа вылились в так называемую «ермоловскую» систему.

В 1818-1820 гг. войска под командованием А.П. Ермолова нанесли поражение союзу феодалов Дагестана, обратившихся к традиционной, исторически апробированной форме военной организации, известной еще с доисламских времен и применявшейся еще против Надир-шаха: силы отдельных земель и владений, сохраняя структурную самостоятельность, примыкает, как вассалы либо союзники к дружине того или иного владетеля, состоящей из воинов-профессионалов (нукеров), играющих роль кадрового костяка, а сами военоначальники – владетели объединяются, выдвигая одного из своей среды в качестве старшего – «первого среди равных». В этот период Кавказ, довольно долгое время бывший для царского самодержавия далекой окраиной, не игравшей существенной роли в планируемых внешнеполитических комбинациях, на момент назначения  Ермолова, становится значительным, ибо Россия не могла оставить без контроля территорию между Черным и Каспийским морями и должна была обеспечить безопасное сообщение, закрепить присоединенные территории и обеспечить свое фактическое господство в регионе. Решение этой проблемы было возложено на генерала Ермолова, энергично взявшегося за дело, и бывшего, по словам Ф. Боденштедта «лучшим из всех полководцев, которые когда-либо противостояли горцам. Он сумел, то путем раскола, то разжиганием кровной мести, то раздуванием вражды между отдельными племенами – ловко использовать запутанное положение в Дагестане в интересах России… он бросал факел раздора между вражескими племенами и поддерживал более слабых против более сильных, чтобы сделать первых обязанными, а последних подчинить. Никогда еще победитель не жил хуже на территории побежденных и никогда имя победителя не вызывало в памяти народа такого ужаса и одновременно почтения, как имя Ермолова у народов Кавказа» [6. С.14]. Казалось, что действия и политика Ермолова достигли цели – Северо-Восточный Кавказ был покорен. Однако трудно не согласиться с мнением Добролюбова, что «нужно, чтобы всем горским племенам было гораздо лучше при русском управлении, чем при Шамиле» и «когда русское управление сделает то, что для горцев не будет привлекательным перемена его на какое-нибудь другое, - только тогда спокойствие и связь его с Россией будут вполне обеспечены».

 

Другой дореволюционный автор, пристав при имаме Шамиле А.Руновский пишет, что «после покорности дагестанских племен мы не изменили существенно господствовавшую там вредную систему управления. Установленные там порядки не только не прекратили тиранию владетелей, но и предоставили им власть управлять народами на прежних основаниях, еще укрепили эту власть. Таким образом, горцы, вначале смотревшие на русских как на своих избавителей, увидели себя горько обманутыми» [7, с. 680]. Антицарские выступления в Дагестане и Чечне в начале 20-х гг. XIX в. наглядно продемонстрировали ситуацию, сложившуюся на тот исторический момент (Эрпели, Каранай, Аймаки, Гойты, Шали, Урус-Мартан, выступления в Кабарде, восстание под предводительством Бейбулата Таймазова в 1825г. в Чечне и Ингушетии и др.)

 

Колониальная политика и управление, проводившиеся на Северо-Восточном Кавказе в течение первой трети XIX в. вызвали мощное народно-освободительное движение одним из наиболее острых пиков которого явились битвы при Аргвани и Ахульго в 1839 г. Именно здесь произошло военное столкновение двух сил – народов Дагестана и военно-колониальных властей, пытавшихся сломить сопротивление горских народов и обеспечить себе фактическое господство в этом крае.

 

 

Список литературы и источников

 

  1. Покровский Н.И. Кавказские войны и Имамат Шамиля. М., 2000
  2. Цит. по: Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети 19 века. – М., 1960
  3. Зубов П. Картина Кавказского края. – СПб., 1834
  4. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. – М., 1998
  5. Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. – СПб., 1890
  6. Боденштедт Ф. Народы Кавказа и их освободительные войны против русских. – Махачкала, 1996
  7. Руновский А. Мюридизм и газават в Дагестане по объяснению Шамиля. // Военный сборник. 1859. Т. 5