История

История  »   Кавказская война  »   ШЕЙХ МАНСУР

ШЕЙХ МАНСУР

[опубликовано 18 Апреля 2016]

Васан-Гирей Джабаги

 

Шейх Мансур родился в 1732 году в бедной чеченской семье, в ауле Алды, расположенной недалеко от Грозного. Отец его назывался Шебессе. Настоящее же имя мальчика было Ушурма. Только впоследствии, вероятно, после начала его проповеди Священной Войны против русских, ему присвоен был его сторонниками и духовенством титул «Шейха Мансура», т.е. «Победоносного Шейха». Во всяком случае, он был уже в начале 1780-х гг. известен не только на Кавказе, но и во всем мусульманском мире, как таковой. Действительно, в 1784 году в его доме появляется эмиссар турецкого коменданта Анапы Ферруха Али-паши – Кадиоглу Мехмет-Ага, которому поручено было, по приказу самого султана, произвести подробное расследование на месте о личности и деятельности человека, именующего себя шейхом Мансуром. Дело в том, что в то время существовало предсказание об «Имаме», по имени Мансур, который овладеет всем Востоком, свергнет османского султана-халифа и сам займет его трон.

Кадиоглу Мехмет-Ага представил по начальству рапорт, где сообщалось, что он посетил дом «чеченца Мансура», в котором он не видел при нем «никого, кроме жены и детей и одного слуги». Как кажется, он является «инспирированным» (Богом)», пишет далее Мехмет-Ага. «В детстве пас гусей, потом ягнят, а затем и овец. Сейчас же он говорит, что, «хотя я и темный (необразованный) человек, но считаю себя избранным призвать мусульманский мир (уммет) к покаянию. Я этим только и занят. Если у меня возникают сомнения в правильности моих слов, или вопрос является для меня неясным, то я обращаюсь к улемам (ученым-теологам), прося их о их советах».

 

Шейх Мансур учился сначала в мечетской школе (медресе), а затем, будучи уже молодым человеком, отправился в Дагестан, чтобы закончить там свое духовное образование у самых известных теологов. Когда же он вернулся домой, то был избран муллой в родном ауле. Он постоянно работал над собой, стараясь пополнить свое образование. В этом он вероятно преуспел настолько, что считался впоследствии одним из ученейших арабистов.

Так как он сам был к тому же человеком глубоко верующим и чрезвычайно воздержанным в пище и в образе жизни, то требовал он и от других того же самого. Он твердо верил в свое призвание распространять среди северокавказских племен мусульманскую веру, которая слабо еще развита была среди ингушей, осетин, кабардинцев и черкесов. Вместе с тем он проповедовал «Священную Войну» (Джихад или Газават) против русских, которые не только систематически завоевывали на Кавказе одну территорию за другой, но еще и занимались распространением христианства среди осетин и кабардинцев. С этой последней целью создана была в Моздоке специальная организация миссионеров из русских и грузинских духовных лиц. Миссия эта располагала крупными денежными средствами для оказания материальной помощи тем лицам, которые соглашались принять крещение. Кроме того, русское правительство раздавало таким лицам крупные земельные наделы и предоставляло им доходные должности в местной администрации, производило в военные чины и назначало жалования и пенсии и т.д.  Привлечение на свою сторону влиятельных лиц при помощи разных материальных благ возведено было, именно при Екатерине Второй, в систему. К этой категории сторонников России относились большинство дагестанских ханов, в том числе и тарковские шамхалы, а также часть кабардинских и черкесских князей. Так, например, Императрица писала в грамоте от 17 августа 1771 года на имя Командующего русскими войсками на Северном Кавказе генералу графу де Медема: «Нужно необходимо, дабы в Кабарде всегда две равносильные партии находились, и чтобы кабардинцы привыкли иметь у себя пристава российского».

 

Те же методы DivideetImpera, т.е «разделяй и властвуй» и морального разложения применялись также и среди других племен, вплоть до дагестанцев и чеченцев.

Видя все это, шейх Мансур, решил выступить не только против русского империализма, не брезговавшего ничем для достижения своих целей, но и против раздоров между северокавказскими народами. Самым подходящим для этого средством он считал укрепление среди них устоев ислама.

Прежде всего он начал уверять своих сородичей в том, что пророк Мухаммед дважды явился к нему и приказал начать войну против русских, а также очищать нравы верующих частыми постами, молитвой и добрыми делами. Призывы его вернуться на «прямую (правильную) богоугодную дорогу» возымели огромное действие. Действительно, чеченский народ прекратил взаимную вражду и искоренил воровство и прочие преступления в своей среде. Нравственность народа была во времена шейха Мансура так высока, что совсем не слышно было больше о разбоях и кражах, и что даже потерянные случайно вещи вывешивались вдоль больших дорог на высоких жердях, с тем, чтобы найти таким образом их собственников.

 

Свои письма и воззвания шейх Мансур снабжал печатью и надписями, заимствованными из Корана: «VeaidduLehümmestetatümkuvvetin…»,  «InnehuminimamilMansurveinnehuBismillahirrahmanirrahim», т.е. – «Будем бороться с неприятелем, пока хватит наших сил», «Письмо это исходит от имама Мансура во имя Бога милостивого и милосердного». Во всех этих обращениях он неизменно повторял, что получил приказ от Пророка «звать на прямую дорогу грешных и заблуждающихся», а также «поднять согласно воле Аллаха знамя свободы для исполнения каждым святого долга».

Неизвестно, когда именно шейх Мансур был признан большинством северокавказских народов имамом. Известно, однако, что чеченцы, на общем собрании в ауле Алды, избрали его, еще до 1784 года, своим имамом, т.к. уже в названном году к шейху Мансуру приезжал, как нами упомянуто выше, эмиссар турецкого коменданта Анапы Ферруха Али-паши – Кадиоглу Мехмет Ага. В том же году шейх Мансур выслал в Анапу для установления более тесной связи с турками своего родственника Булат-хана (Пулод-хана). Из Анапы этот последний отправился, в сопровождении Кадиоглу Мехмет Ага, в Истамбул. Непременное желание шейха Мансура связаться, таким образом,  непосредственно с турецким правительством, обходя Ферруха Али-пашу, этому последнему не совсем понравилось. Но делать было нечего. Миссия Булат-хана имела большой успех. Сам Великий визирь вел с ним переговоры и обещал оказать шейху Мансуру возможную помощь. С этого времени шейх Мансур стал известен во всей огромной Османской Империи. Один из турецких улемов (ученых-теологов) Сеид Халид, отправился даже (из города Аинтапа, вместе с 200 своих студентов) в Дагестан и Чечню, чтобы встретиться с шейхом Мансуром.

Уже в указанном году шейх Мансур совершает ряд нападений на русскую укрепленную линию вдоль Терека, осаждает Кизляр и даже пробует вторгнуться в Кабарду. Встретив, однако, под Татартупом решительное сопротивление со стороны русских, которыми командовал полковник Нагель, он был принужден вернуться в Чечню.

 

В следующем, 1785 году, шейх Мансур готовился предпринять поход к карабулакам (орстохой), выселенным впоследствии (в 1865 году) принудительно в Турцию, и к ингушам и напасть на только недавно заложенную русскими, на месте ингушского аула Заур, крепость Владикавказскую. Так как  в случае удачи этого похода сообщение между Северным и Южным Кавказом по Военно-Грузинской дороге могло бы быть прервано, то русские военные власти решили принять экстренные меры к подавлению в корне движения шейха Мансура. С этой целью опубликована была сначала прокламация к чеченцам и кумыкам о «лживости» шейха Мансура и усилена Моздокская укрепленная линия. Затем 4 июля 1785 года выступил из Наурской станицы русский отряд под командой полковника Пиери (Астраханский пехотный полк и артиллерия, батальон егерей, две роты Томского пехотного полка и сотня терских казаков), с заданием занять и сжечь аул Алды, бывший тогда штаб-квартирой шейха Мансура. Вместе с тем другой отряд – генерала Шемякина – придвинулся к аулу Амир-Ханово, а Московский пехотный полк отправлен был к укреплению Григориополису.

Отряд полковника Пиери добрался до аула Алды и после жестокого боя на улицах и в домах, боя, в котором приняли участие со стороны чеченцев не только мужчины, но и женщины, занял и сжег его. Однако, во время отступления русский отряд подвергся в окрестных лесах неожиданному нападению со стороны чеченцев во главе с самим шейхом Мансуром и был почти полностью разгромлен. Среди многочисленных павших находились полковник Пиери и майор Комаровский.

 

После такого крупного успеха влияние и слава шейха Мансура поднялась не только среди чеченцев, но и среди соседних горских народов: кабардинцы, которые еще недавно подчинились было русскому оружию, заволновались снова. Вся Чечня признала шейха Мансура своим вождем. Новый имам, перед которым открылись новые возможности, поспешил использовать свой успех и начал рассылать всюду своих эмиссаров. Они появились прежде всего среди ингушей и осетин. Шейх Мансур призывал их к принятию ислама. Часть ингушей перешла действительно в мусульманство, осетины же отказались.

Скоро под знамена шейха Мансура начали стекаться жители Дагестана, Кабарды и Кубани. Таким образом достигнуто было, - может быть, - первый раз в истории Северного Кавказа, - полное единение всех горских племен под водительством общего главы – шейха Мансура. Последний мог уже теперь надеяться выступить широким фронтом против русских с целью изгнать их из всего Северного Кавказа. Уже 26 июля того же 1785 года шейх Мансур появляется в Малой Кабарде, где князь Дол примыкает к нему. Оба осаждают Григориополис (31 июля).

В Большой же Кабарде в то время существовали 3 партии:  1) сторонники шейха Мансура, 2) партия Мисоста Бамматова, скрыто сочувствовавшая ему же, и 30 князья Кассаевы и Хамурзины, сочувствовавшие русским. Однако, и эта последняя партия принуждена была силой обстоятельств примкнуть впоследствии к шейху Мансуру.

 

Воспрянули духом и кубанские черкесы. Объединенные отряды черкесов и кабардинцев бросались (т.е. нападали, – сост.) на русские крепости и казачьи станицы, как например, Константиногорск, Нино и Георгиевск, проникали далеко на север, до и за реку Маныч, названную за это впоследствии (во время второй русско-турецкой войны 1787–1791 гг., когда сам шейх Мансур появился на Кубани во главе сильного отряда чеченцев и дагестанцев и начал снова производить набеги на русские поселения) – «линией Мансура».

В начале августа 1785 года большая часть кумыков и так называемых «аксаевских владетелей» присоединилась к шейху Мансуру. Также и кумыки из шамхальства Тарковского и другие племена примкнули к имаму. Сын одного из владетелей Эндери (названного русскими Андреево), Чапалов, перешел к шейху Мансуру, в то время как его отец Муртуз-Али вел дружбу с русскими.

 

20-21 августа 1785 года шейх Мансур атаковал снова Кизляр. Этот город защищали кроме пехоты еще терские и гребенские казаки, в общей сложности 2500 русских. Защита ретраншемента, прикрывавшего Кизляр, поручена была ренегату князю Бековичу-Черкасскому; сверх того, Томский полк стоял сзади. 20 августа шейх Мансур атаковал, но безуспешно, ретраншемент, а 21 августа Томский полк. Горцам удалось только на время проникнуть в сады и сжечь разбросанные вокруг Кизляра дома и другие хозяйственные постройки.

В конце октября 1785 года русские сами перешли в наступление. Из Моздока выступил отряд полковника Нагеля, чтобы помешать шейху Мансуру проникнуть в Кабарду. Первое столкновение произошло 30 октября возле Григориополиса (на границе Кабарды). Полковник Нагель был наголову разбит. 2 ноября шейх Мансур снова бросился на остатки отряда Нагеля. Справа гарцевали лихие наездники Кабарды, имея во главе князя Дола; с тыла надвигались кумыки и тавлинцы (аварцы), под командой самого шейха Мансура, а слева главная его сила, состоявшая из чеченцев. Разбитый после нескольких сражений, отряд Нагеля вынужден был отступить к Моздоку и просить помощи у Главнокомандующего русскими войсками графа Павла Потемкина (троюродного брата известного временщика и любимца Екатерины Второй, князя Григория Потемкина. Этот последний начал тогда одаривать щедрыми подарками некоторых кабардинских князей и владельца Эндери Муртуз-Али, стремясь удержать их, таким способом, от перехода к шейху Мансуру).

 

Несмотря на все эти неудачи, русские открыли (17 января 1786 года) Кавказское наместничество, во главе с только что упомянутым графом Павлом Потемкиным.

С этим событием совпало и значительное усиление русских вооруженных сил на Северном Кавказе. Вследствие этого шейх Мансур приостановил в течение почти всего 1786 года свои набеги против русских и стал готовиться к будущим военным действиям. Тем временем князь Дол, будучи окружен русскими силами, покорился. Покорились также аксаевцы и жители Эндери. 

В начале июня 1787 года шейх Мансур появляется, при поддержке черкесского князя Казы-Гирея, снова на Кубани. Вслед за тем приехал к нему новый посланный анапского паши Ферруха-Али и пригласил его в Анапу. Турки обещали шейху Мансуру оружие, главным образом пушки и снаряды к ним. На Кубани его авторитет и положение чрезвычайно окрепло. Нападения его на новую Кавказскую губернию (часть наместничества) – и даже на Астраханскую губернию – повторились с новой силой, а также на уезды Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский, Енотаевский и Черноярский. Набеги были так успешны, что князь Григорий Потемкин думал даже отодвинуть российскую границу назад на север. Он писал в самом деле графу Павлу Потемкину (от 19 августа 1787 года): «Всегдашнее подтверждение поселенцев в губернии Кавказской набегам закубанцев (черкесов) довольно доказывает, особливо же в теперешних обстоятельствах, что рано они там поселены. Кажется, нужно будет ближайших к границам подать назад, дабы их обезопасить и лишить корысти закубанцев, которых наши селения приманивают».

 

Одновременно и граф Павел Потемкин доносил своему светлейшему брату, что в «Закубани влияние имама Мансура усиливается». Поэтому князь Григорий Потемкин решил снова усилить войска на Северном Кавказе и создать там два корпуса: Кубанский, под начальством генерал-аншефа Текелли, и Кавказский, под командой генерал-поручика Павла Потемкина. Последний корпус действовал между «Бештовыми горами и Кум-горою». Отдельные отряды должны были охранять пространства от Кизляра до Моздока и от Моздока до станицы Павловской. Даже на реке Егорлыке было построено специальное укрепление.

Вместе с тем князь Потемкин предлагал кабардинцам принять на стороне русских участие в борьбе против шейха Мансура, «обещая за это чины и жалование, сохранить религию и обычаю, не снимать шапок в присутствии Ея Величества (императрицы Екатерины Второй). Всех депутатов кабардинских, собранных для сообщения указанных выгод, князь Потемкин одарил щедро подарками» (Н.Дубровин. История владычества русских на Кавказе. Том II. С.-Петербург, 1886 г.).

Тот же автор сообщает далее, что «несмотря на все, князь Потемкин кабардинцам не верил». Чтобы изолировать их от непосредственных сношений с чеченцами и ингушами, он «охотно согласился на просьбу осетин-дигорцев принять их в подданство России и построить крепость у Татартупа». «А по множеству осетинского народа, доносил генерал-поручик граф П.Потемкин князю Таврическому, т.е. Григорию Потемкину, от 9 апреля 1787 года: «уповательно, что со временем великое число выселится их (осетин) на линию, и сие выселение тем полезнее будет, что они все желают быть христианами и весьма будут верны».

 

Вслед за тем русские интриговали и в Дагестане, где им удалось при помощи богатых подарков привлечь на свою сторону шамхала Тарковского и некоторых других «владельцев».

Тем временем приближалась вторая война России с Турцией. Она началась 9 сентября 1787 года. Причинами, способствовавшими ее возникновению, были, с одной стороны, насильственное присоединение в 1783 году к России Крыма, в нарушение русско-турецкого трактата в Кучук-Кайнарджа (1774 год), а с другой, путешествие Екатерины Второй на Крым в 1787 году. По этому случаю выстроены были там триумфальные арки с провокационной, по отношению к Турции, надписью: «Отсюда дорога ведет в Царьград». Действительно, Екатерина Вторая не скрывала своего замысла утвердиться на берегах Босфора и воссоздать Византийскую империю под владычеством своего внука – Великого князя Константина, названного намеренно так в честь последнего византийского императора Константина, погибшего в 1453 году во время взятия турками Константинополя.

20 сентября 1787 года генерал-поручик граф Павел Потемкин, во главе 7988 солдат с 35 орудиями, переправился через Кубань, чтобы сразиться с шейхом Мансуром, собравшим, по русским сведениям, 8000 человек между Урупом и Лабой. Однако, уже 25 сентября П.Потемкин бежал со своими войсками, будучи преследуемым по пятам черкесами, из которых многие не имели даже ружей, а были вооружены только луками и стрелами. За это поражение П.Потемкин был отозван и заменен в начале октября генерал-аншефом Текелли, которому подчинены были одновременно и Кубанский и Кавказский корпуса. Первым из них командовал барон Розен.

14 октября Текелли перешел Кубань. Ему приказано было князем Григорием Потемкиным оставаться там до тех пор, пока «надобность будет требовать, – истреблять огнем и мечем неприятеля и его селения и приводя в несостояние покуситься когда-либо на границы России».

 

Однако, после нескольких стычек с шейхом Мансуром на Большом Зеленчуке и на Урупе, отряд Текелли вернулся из экспедиции уже 2 ноября, не достигнув намеченной цели. Так закончился 1787 год.

К этому году относится, между прочим, и попытка шейха Мансура поднять крымских и волжских татар против России. С этой целью посланы были им эмиссары, как на Крым, так и на Волгу, снабженные соответствующими воззваниями, с призывом к совершению трехдневных постов, жертвоприношений, в мечетях – публичных молитв, чтобы приготовиться таким образом к «Священной Войне» против «неверных», т.е. русских. Обращение это не имело, однако, никаких последствий на Волге, т.к. глава тамошних татар Муфтий Мехмет Джан, бывший одновременно председателем Оренбургского Духовного Управления (созданного именно в царствование Екатерины Второй), выступил публично, по требованию русских властей, против шейха Мансура, называя его «лжепророком».

Иначе отнеслись к шейху Мансуру крымские татары, покоренные русскими всего лишь четыре года перед тем и подвергавшиеся со стороны новых хозяев края всевозможным преследованиям, вплоть до принудительного выселения почти 3/4 части общего населения Крыма в Турцию.

 

<…> Будучи командующим турецкой крепости Анапа шейх Мансур нескольких месяцев упорно оборонял осажденную русскими крепости не желая сдавать ее гяурам, несмотря на убывающие силы турецких солдат. Однако русским удалось ценой огромных потерь взять штурмом крепость. Шейх Мансур будучи несколько раз раненным в боях, по роковому стечению обстоятельств, попадает в плен. После допроса его отправляют в Санкт-Петербург и заключают в казематы Шлиссельбургской  крепости. Шейх Мансур умирает в плену и был без какого-либо религиозного обряда похоронен. Потомкам неизвестны ни даже место, где был он предан земле, ни даже какие-либо документы упоминающие об этом.

Так угас в беде, в жгучей тоске по родине и свободе величайший поборник независимости Северного Кавказа. Его враги не сумели оказать должную, его пламенному патриотизму и его высоким духовным и нравственным качествам, честь. Тем не менее, не угасла память о нем среди северокавказских народов, в особенности в родном ему чеченском народе, над которым, ровно 150 лет спустя, кремлевские палачи совершили варварское убийство.     

 

 

Статья опубликована в журнале //«DerFreieKaukasus» («Свободный Кавказ»), № 1 (16), январь, 1953, Мюнхен, Германия