[опубликовано 18 Мая 2016]

А. Батаев

Во времена СССР, большая часть новейшей истории чеченского народа оказалась под тотальным запретом. Причины такой закрытости носили исключительно идеологический характер. Даже история мухажирства - массового переселения чеченцев в Турцию, во второй половине XIX века - была освещена крайне скудно. А что касается чеченцев, покинувших свою Родину в XX веке, то тут действовал абсолютный запрет. Все документы и факты были тщательно засекречены, а карающий меч революции пристально следил за тем, чтобы те несколько имен, что изредка появлялись в советской печати, упоминались исключительно в негативном контексте.

Собственно, большинство из нас имён этих до самого последнего времени, знало всего лишь два: Тапа Чермоев и Абдурахман Авторханов. "Буржуазный националист" и "враг народа". Советские интерпретаторы чеченской истории потрудились на славу: И по сей день, многие из документов первой половины XX века находятся в специальных хранилищах под грифом "секретно". Несколько исправила положение горбачевская оттепель - "запретные имена" оказались частично реабилитированы, но коренного изменения так и не произошло. Тем не менее, можно сказать, что начало было
положено.

И первые же робкие шаги, первые данные исследований истории чеченской эмиграции начала XX века повергли нас в шок: мы столкнулись с целым культурным пластом северокавказской эмиграции, в которой не последнюю роль роль играли и чеченцы.


Десятки журналов, книг, исследований, не потерявших актуальности и сейчас, оказались для нас настоящим сокровищем. Потерянным, и вновь найденным. Разумеется, все это не лежит на поверхности - архивы заброшены, многие факты почти забыты и работа по поиску предстоит сложнейшая, но уже сейчас понятно - без возврата нашей истории этих, казалось бы, навсегда утерянных страниц, не может быть и речи о возрождении и развитии чеченской культуры.

Когда нет тщательно исследованной истории, ее начинает замещать мифотворчество. Так было и с историей тех чеченских эмигрантов, что оказались после большевистского переворота 1917 года во Франции. Одним из самых устойчивых мифов о "чеченцах в Париже" был миф о Тапе Чермоеве. "Официальная" версия гласила, что миллионер-нефтепромышленник, бывший ротмистр царского конвоя и личный друг последнего российского императора Николая II, сбежал со всеми своими деньгами и многочисленным семейством во Францию, в самом начале революции. О его политической деятельности и на Кавказе, и в Европе, из тех же "официальных источников", было известно только то, что весь его антибольшевизм имел исключительно финансовую подоплеку. Именно эта ложь и позволила закрепить за ним в сталинской исторической науке ярлык "буржуазного националиста". Сталин, в своей статье "О Доншине и Северном Кавказе", опубликованной в 1918 году, в газете "Правда", говорил о правительстве Чермоева, что оно было изгнано собственным народом. Это чистая ложь. 
 

Первый президент Горской республики Северного Кавказа искал в Европе не столько убежище, сколько поддержку западных стран в вопросе восстановления независимости Республики горцев. Когда же стало понятно, что поддержка эта ограничивается лишь пустыми обещаниями, Чермоев окончательно осел в Париже, не оставляя при этом своего занятия политикой. Как патриот Кавказа, он верил, что рано или поздно, горцы получат свою независимость. Такая активность не могла оставаться незамеченной и многочисленные родственники Тапы были вынуждены спешно покинуть Родину. Как им казалось в то время - ненадолго. Заметим, однако, следующее – в Париж приезжали не только его близкие и дальние родственники. 

У нас есть данные о том, что Чермоев помог перебраться на Запад и многим северокавказцам, среди которых чеченцы были не самой многочисленной группой. Эта отдельная история, требующая тщательного исследования, но о ней мы упоминаем только затем, чтобы показать, что Чермоев не был человеком, чьи интересы ограничивались лишь мыслями о благополучии исключительно своей семьи. Немало было и таких, кто, несмотря на все уговоры Чермоева, не хотели уезжать. Например, друг Тапы, шейх Али Митаев, позже расстрелянный большевиками в Бутырской тюрьме. Те из Чермоевых, что остались на родине, были подвергнуты жесточайшим репрессиям. Абдурахман Авторханов в мемуарах пишет о своем однокласснике Юсупе Чермоеве, который был расстрелян в 1937 году исключительно из-за своей фамилии. Репрессии эти коснулись не только ближайших, но и самых отдаленных родственников.
 

Среди тех, кому удалось уехать, был и племянник Тапы, сын его старшей сестры Белиты, Сайд-Эмин (или Дайдаш , как называли его в семье) Тукаев. В Париж он приехал в 1920 году, когда ему только-только исполнилось 18 лет. Через некоторое время женился на чеченке, по имени Заза. Несмотря на общие цели, эмиграция практически сразу разделилась на несколько политических групп и, зачастую, отнюдь не столько 
из-за внутренних противоречий, сколько по причине удаленности друг от друга. Всевозможные центры, землячества, возникали практически по всей Европе. Наиболее крупные - в Праге, в Варшаве, в Париже и Стамбуле. На своих собраниях горцы размышляли не только о путях освобождения Родины, но и о том, какой она будет. Наиболее популярной была идея конфедеративного обшекавказского государства.

В 1934 году виднейшие представители грузинской, азербайджанской и северокавказской эмиграции составили и подписали "Пакт Конфедерации Кавказа" - документ, положения которого не потеряли своей актуальности и сегодня. Отдавая дань моде, грузинские и северокавказские эмигранты в 1926 году организовали масонскую ложу "Прометей". В основном, ложа существовала на деньги ее самого активного члена - Тапы Чермоева. Кроме Тапы, членами ложи были и его зять, выдаюшийся деятель кавказской эмиграции, бывший министр правительства горской республики, кумык Гейдар Баммат. Из чеченцев в ложу входили Абубакар Чермоев, братья Бадуевы и Сайд-Эмин Тукаев.
 

Но уже в 1928 году внутри ложи наметились противоречия. Первыми ложу стали покидать ее грузинские представители, а к 1930 году ложа была "усыплена". Возможно, закрытие произошло не только по причине разногласий, но также и потому, что идеи "Прометея" были гораздо шире, чем мог позволить устав ложи. Кроме того, к 1930 году многомиллионное состояние его основного спонсора заметно уменьшилось. Принято считать, что Тапа банально "промотал" свои деньги. Однако, его сослуживец по "Дикой Дивизии", Брешко-Брешковский, в своих воспоминаниях писал, что не было человека, пришедшего за помощью к Тапе, которому бы он отказал. Размеры этой благотворительности, до самого конца, были весьма существенны.

Но вернемся к рассказу о Тукаеве. Конечно, на фоне таких блестящих интеллектуалов, как Гейдар Баммат, он оставался в тени. Почти наверняка ему, полному сил молодому человеку все эти многочисленные заседания хоть и казались очень важными, но были невероятно скучны. Возможно, были и иные причины, но так или иначе, Сайд-Эмин выбирает для себя карьеру военного - он записывается во французский иностранный легион. Дальше - очень непростая и полная опасностей служба в "горячих точках" того времени. Тукаев получает награды, самые блестящие рекомендации от своих сослуживцев, становится офшором, а его имя вносится в книгу памяти Иностранного Легиона. Но внезапно, много многообещающая карьера молодого капитана Tукаева прервалась. Началась Вторая мировая война.
 

Не секрет, что многие эмигранты восприняли войну Гитлера против СССР, как возможность освобождения своих народов от сталинского ига. При том, что для белой эмиграции это было слишком неоднозначное решение: создавалось впечатление, что люди выбирали между Гитлером и Сталиным. В тот момент, когда война только началась, истосковавшимся по Родине людям казалось, что увязнувшие в войне Гитлер и Сталин ослабят друг друга и, в конце концов, облегчат задачу западным демократическим странам в борьбе с обоими тиранами. Ведь никто не был наивен настолько, чтобы даже на секунду поверить в то, что нацисты развязали войну со "злым Сталиным", чтобы восстановить независимость их стран. 

Тем не менее, многие эмигранты посчитали: в "сделке с дьяволом" есть смысл, ведь без поддержки народов СССР победить Сталина невозможно. Очень скоро стало ясно, что Гитлер придерживался иного мнения. По оценкам большинства специалистов, в период Второй мировой войны, в немецкий плен попало более 5 миллионов советских военнослужащих. Называются даже цифры в 5.7 миллионов. Из них только в первые месяцы войны, в плен попало до 3.5 миллионов. Смертность в лагерях военнопленных была катастрофической. Только за 1942 год, в лагерях от голода и болезней умерло более трех миллионов солдат и офицеров Красной Армии. Немцы не были готовы к такому количеству военнопленных. Плюс к этому, Женевское соглашение о военнопленных между Германией и СССР не действовало. То, что происходило в фашистских концентрационных лагерях, навсегда вошло в историю, как преступление против человечества. Общеизвестно и отношение к этой проблеме Сталина, который заявил, что "у нас нет военнопленных, а только предатели Родины".
 

В самом начале войны, у немцев возникла идея создания восточных легионов и использования их в борьбе против СССР. Агитация не оказалась делом слишком сложным: кроме страшного существования в лагерях, у многих военнопленных был не самый радостный опыт жизни при советах. "Облегчало" задачу и то, что немцы, создавая вооруженные подразделения из бывших советских военнопленных, одновременно позволили организовать и национальные комитеты. Все это сопровождалось прозрачными намеками на "относительную политическую независимость" этих комитетов, которая появится "в самом ближайшем будущем". В какой-то момент, члены таких национальных комитетов посчитали, что участвуя в работе, они создают прообразы будущих правительств независимых государств, которые и должны "неминуемо возникнуть после победы над сталинизмом".

На деле же все оказалось совсем не так. С одной стороны, немцы организовывали всевозможные национальные легионы, а с другой - блокировали любые попытки национальных комитетов иметь хоть какое-то влияние на эти подразделения. Это была тактическая уловка - ведь никто из военнопленных, или белоэмигрантов, не хотел воевать за Гитлера, но за свободу России, Кавказа, Украины или Туркестана - совсем другое дело. Довольно быстро стало понятно, что Гитлер, такой же "сторонник свободы народов", как и Сталин. Но если у белоэмигрантов был выбор (многие просто выходили из состава комитетов и прекращали свои попытки договориться с немцами), то у бывших военнопленных такого выбора просто не существовало. Тем не менее, и украинские, и туркестанские, и кавказские комитеты действовали до самого конца войны. И причина была тут совсем не в коллаборационизме, или в симпатиях к идеологии нацизма - речь шла о том, чтобы вырвать из немецкого плена как можно больше своих соотечественников и дать им, пусть призрачный, но шанс на жизнь. "Северокавказский национальный комитет" был создан в 1943 году. В его состав входили, в основном, представители старой эмиграции: Алихан Кантемир (Осетия), Ахмеднаби Магома (Дагестан), ген. Султан Келеч Гирей (Черкесия), Улугай (Адыгея), Албагачиев (Ингушетия), Муратханов (Дагестан), Байтутан (Осетия). В этот же комитет, от чеченцев, вошел и Саид-Эмин Тукаев.
 

Ни один из членов комитета не был военнослужащим немецкой армии. В общем-то и политикой их работу назвать было нельзя - настолько условный характер она носила. Члены комитета практически постоянно находились в поездках по лагерям советских военнопленных. Найти в фашистских лагерях смерти и спасти как можно больше жизней своих соплеменников - вот что было главной задачей. Рассказ о национальных комитетах и легионах - отдельная работа, требующая тщательного научного подхода и более осторожных политических и моральных оценок, но есть бесспорный факт - никто из членов этих комитетов не был ни нацистом, ни военным преступником.

По оценке немецкого исследователя И. Хоффмана, общее число северокавказцев, находившихся и в немецкой армии, и в различных строительных батальонах составляло примерно 28-29 тысяч. И уже по нашим предварительным оценкам, основанным на воспоминаниях очевидцев и участников тех событий, чеченцев и ингушей было не более 600 человек от общего количества. Статистически это проверить трудно, но можно. Хотя бы для того, чтобы опровергнуть пропагандистский миф о чечено - ингушских дивизиях" и "пехотных полках" в составе германской армии.

Саид-Эмин Тукаев был одним из тех, кто практически ежедневно обходил лагеря военнопленных, просматривал гигантские списки с сотнями тысяч фамилий в поисках чеченцев, ингушей и других северокавказцев. Трагизм ситуации состоит в том, что выйти живым из концлагеря они могли, только записавшись в северокавказский
легион.
 

Даже когда война закончилась, Тукаев не прекратил своей деятельности - в форме офицера французской армии, он продолжал обходить лагеря бывших советских военнопленных, которые, согласно Ялтинским соглашениям, подлежали репатриации в СССР. В подавляющем большинстве случаев, депортация носила принудительный характер, потому что люди очень хорошо понимали, что в СССР их ждут новые концлагеря. Солженицын в своем труде "Архипелаг ГУЛАГ" приводит доказательства того, что для бывших военнопленных подобная "альтернатива" оказалась намного ужаснее. Тукаев прекрасно понимал это. Наши исследования еше далеко не закончены, но уже сейчас известно - у него были соответствующие документы от союзников, позволяющие не допустить выдачу чеченцев и ингушей. 
 

Доподлинно известно и следующая история. Как-то, во время очередных поисков, Тукаев разыскал небольшую группу чеченцев иингушей и объявил им, что у него есть возможность помочь им всем остаться на Западе. Нужно было только составить соответствующий список, который Тукаев подписал бы, заверяя тем самым, что это именно чеченцы и ингуши. Когда список был готов, обнаружилось, что он увеличился в разы. Оказалось, что горцы внесли в него всех кавказцев (грузин, армян, азербайджанцев) что находились с ними в лагере. Тукаев спросил: "Это тоже все вайнахи?" И тут же получил категоричный ответ: "Да, это все наши братья". Тукаев рассмеялся, но подписал бумагу, абсолютно не беспокоясь о том, что обман может раскрыться. Всех, кто был в списке, освободили. 
 

Но удивительное дело - избежав насильственной депортации, кавказцы заявили о своем добровольном желании вернутся на Родину. И какие бы доводы не приводил Дайдаш Тукаев, рассказывая о том, что все чеченцы и ингуши в ссылке, о том, как Советы встречают бывших в плену солдат, остаться на Западе решили единицы. Так, например, нам доподлинно известно, что в послевоенной Германии было всего 8 вайнахов: 5 чеченцев и 3 ингуша. Около 20 человек осело в Турции и единицы перебрались а США и Великобританию. Тукаев горько сожалел о том, что не смог уговорить остаться всех. 
 

"Оставайтесь, жизнь здесь наладится. Я даю вам слово, что о каждом из вас я буду беспокоиться, как о своем родном брате". Но, как уже говорилось, большинство вайнахов решили вернуться... в никуда: слухи о казахстанской ссылке доходили самые ужасные. Впрочем, все они позже и подтвердились. Тукаев, на личные средства, купил всем дорогие костюмы и каждому дал небольшую сумму денег. Он прекрасно понимал, что щеголять в этой одежде им недолго, но это было последнее, что он мог сделать для них. Собственно, так и произошло: как только чеченцы и ингуши, в Марселе, поднялись по трапу на советский пароход, одежда и деньги были отобраны, а в Одессу прибыла новая партия "сырья" для ГУЛАГа. Абсолютно все чеченцы и ингуши (как "легионеры", так и остававшиеся в плену до последнего дня) получили срока от 10 до 15 лет лагерей. Из них мало кто вышел на свободу. Те же, кто вышел - долго не жили, умирая один за другим от болезней.
 

Саид-Эмин Тукаев умер в 1954. Перед смертью он несколько лет сильно болел, превратившись, из физически крепкого мужчины, в старика. Несомненно, болезнь была следствием его каждодневных посещений лагерей военнопленных, в которых тиф, туберкулез, другие инфекционные заболевания были самым обычным делом. По разве это могло остановить храброго горца? Как большую тайну, вайнахи рассказывали самым близки людям историю о том, как некий чеченец заходил в бараки концентрационных лагерей, и сначала по-чеченски, затем по-русски, просил отозваться своих земляков. История эта стала практически легендой - большинство знавших ее, были убеждены, что этот анонимный чеченец - сам Тапа Чермоев (сколько людей в Чечне знало, что Тапа умер в 1937 году?) Единицы говорили о том, что это был его племянник, и совсем уж никто не знал имени. И только сейчас, спустя более чем 60 лет после смерти, имя настояшего чеченца, патриота Кавказа, Саид-Эмина Тукаева, возвращается в нашу историю, чтобы занять в ней достойное место.
 

Источник: ж-л "Историко-культурологический онлайн журнал “PROMETHEUS” №1"
Сайт: chechen.org 

ИА "Чеченинфо