История

История  »   Имам Шамиль  »   ПЕРВАЯ ФОТОГРАФИЯ ИМАМА ШАМИЛЯ

ПЕРВАЯ ФОТОГРАФИЯ ИМАМА ШАМИЛЯ

[опубликовано 5 Февраля 2009]

Доного Хаджи Мурад

 


Позади тяжелая осада и штурм Гуниба, последнего оплота Шамиля. 25 августа 1859 г. имам прекратил сопротивление и вышел к противнику на переговоры. Имам Шамиль и пленный представлял опасность для царского командования на Кавказе, а поэтому его с сразу же решили отправить в Россию, подальше от еще не остывших трагических событий. Бывшего предводителя горцев Дагестана и Чечни вместе с его старшим сыном Гази Мухаммадом (остальные члены семьи имама временно находились в Темир-Хан-Шуре) везли с большим почетом в подаренной ему князем А.И. Барятинским карете в окружении блестящего конвоя под командованием полковника Тромповского. Полковник торопился, Шамиля предполагали доставить к сроку в г.Чугуев, где царь Александр II должен был принимать военный парад. Ехали через Темир-Хан-Шуру, Кумторкалу.

Первое фото Шамиля. Чир-Юрт. 1859 г.Множество людей провожало Шамиля, народ прощался с имамом, уже никогда он не вернется в Дагестан. Как ни спешил полковник, но в Чир-юрте была сделана вынужденная трехдневная остановка, где в то время квартировал 44-й Нижегородский драгунский полк. Остановились в доме командира полка графа Ивана Григорьевича Ностица.
«Столь долгое пребывание в Чир-юрте, – писал историк В.Потто, – было продиктовано крайней необходимостью одеть прилично имама, на котором била только изношенная давно черкеска да разорванный бешмет, т.к. все вьюки Шамиля были отбиты и разграблены при отступлении своем из Ведено. Все лучшие портные Дербента, Темир-Хан-Шуры и Кафыр-Кумуха были собраны в Чир-юрте, где им отвели полковую «швейню» и работа над экипировкой имама закипела».


Граф Ностиц старался, как мог развлечь своего почетного гостя. Обратив внимание, что Шамиль с удовольствием слушает граммофон, граф каждый раз во время завтрака, обеда и ужина заставлял в саду играть полковых музыкантов, специально для имама. Во время отдыха Ностиц предложил Шамилю посмотреть альбомы со своими фотографиями, сделанными им во время службы на Кавказе: портреты военных, виды крепостей, дагестанских аулов. Однако более всего Шамиля заинтересовали снимки европейских и российских городов, церквей, многоэтажных домов, железных дорог.


Разумеется, граф большой любитель фотографии не хотел расставаться со знаменитым пленником, не сделав с него фотопортрета. Кажется сама судьба предоставила Ностицу такой прекрасный случай, однако сильный ветер, бушевавший над Чир-юртом не позволял свершить задуманное. Ведь в то время фотографировать можно было лишь с длинной экспозицией в солнечный, безветренный день на воздухе, т.к. малейшее движение объекта съемки считалось недопустимым для качества, а на ветру разве можно усидеть пару минут смирно?
И только в последний день пребывания Шамиля в Чир-юрте ветер стих и сразу после завтрака Ностиц начал уговаривать имама позировать ему. Шамиль не понимая, чего от него хотят (даже с помощью переводчика) однако согласился, не желая обидеть гостеприимного хозяина. Карета была уже готова для отъезда, времени было мало. Шамиль сидел неспокойно: тревожно озирался, постоянно брался за рукоять кинжала и поэтому, к большой досаде фотографа несколько фотопластинок было испорчено».


Граф Ностиц«Надо ли говорить, что обстановка спешности мне очень мешала, – вспоминал впоследствии граф Ностиц. – Вскоре я сам начал нервничать. Однако уже твердо для себя решил: имам не покинет моей квартиры не оставив на стекле своего изображения. Но второпях, оказывается, я долго не замечал, что лицо Шамиля во время съемок выражало далеко не дружелюбное ко мне расположение, а его кинжал уже вытащен был до половины. Принес я из лаборатории новое стекло, заложил в камеру - и опять неудача: во время фотографирования имам неожиданно повернул голову. Ну, словом, надо было готовить новую пластину. Но на этот раз, идя в лабораторию, я случайно обернулся назад и увидел перед собой картину отнюдь не мирного свойства: из-за кустов и каменной ограды моего садика, нисколько не таясь, высовывались драгуны с ружьями в руках. Что ж, их можно было понять. Драгуны были старослуживые, многие из них по десятку лет и более прослужили на Кавказе, участвовали в штурмах Ахульго, Дарго, Чоха, но никогда не видели «повелителя гор и борца за веру, о котором столько наслышаны. И вот сейчас такой случай представился. Ну, конечно же, драгуны с ружьями и смущают больше всего Шамиля, - догадался я, и, извинившись перед имамом, мгновенно удалил их всех. Шамиль, верно, тоже поняв, что эпизод с драгунами - какое-то нелепое недоразумение, успокоился, и я, наконец, смог без особого труда снять с него портрет...


Сразу же после съемки, пригласив Шамиля и его сына в свою лабораторию, я начал в их присутствии обрабатывать пластину. Постепенное появление своего изображения на стекле очень поразило Шамиля, хотя он старался как-то скрыть это свое удивление. Зато Гази Магомед не выдержал и от радости, высоко вскидывая руки, начал отплясывать лезгинку. Я испугался, как бы длинными рукавами своей черкески он не свалил случайно на голову отцу какую нибудь банку с азотной или серной кислотой. В темноте начал искать дверь, чтобы вытолкнуть Гази Магомеда из лаборатории, но второпях никак не мог найти».


Шамиль с конвоем продолжал свой путь в глубину России, граф продолжил свою работу. Фотоснимок был отпечатан на большом листе, а немецкий художник, Теодор Горшельт, находившийся в составе царской армии украсил его виньеткой, поместив снизу вид Гуниба и автограф Шамиля, а справа и слева композицию из боевых знамен и оружия. В таком виде портрет был размножен и распространялся на Кавказе. Эту работу (вернее деньги, вырученные от продажи портретов), граф Ностиц пожертвовал в пользу раненых нижних чинов, вдов и сирот 44-го Нижегородского полка.


Судьбе было угодно, чтобы Шамиль и граф Ностиц встретились еще раз. Весной 1870 г., получив разрешение на поездку в Мекку, Шамиль со своим семейством плыл на пароходе из Киева в Одессу. Оттуда его путь лежал в Аравию. На палубе парохода и произошла встреча между старым Шамилем и графом, к тому времени уже генералом. Пока плыли до Кременчуга, куда направлялся граф, многое вспоминали, в том числе и о сцене в Чир-юрте.

Из книги: Доного Хаджи Мурад «Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны» М., 2005.