[опубликовано 19 Апреля 2009]

Тахнаева Патимат

…Отправляясь в 1858 г. в Россию (по приглашению графа Кушелева-Безбородко), Александр Дюма обещал парижской публике рассказать о России, но прежде всего - подлинную историю Шамиля и даже встретиться с имамом лично. Ничего из этого, конечно, не вышло: Петербург, Москва, затем путешествие по Волге на юг. Нижний Новгород, Казань, Астрахань — он осматривает Ставрополье, Кавказскую линию, посещает русскую крепость Кизляр.

Отсюда, с Кизляра, по сути - в объезд владений Шамиля, начинается его путешествие по Чечне и Дагестану: Хасав-юрт - Андрей аул (Эндирей) - Чир-юрт - Кумторкала (минуя Капчугай и Кафыркумух) -Темир-Хан-Шура - Параул - Гелли – Карабудахкент - Каранай - укрепление Ишкарты – Дженгутай - Параул – Гели - Карабудахкент – Дербент. И только уже из Дербента он отправится в спокойный Баку и мирный Шемаху и далее - в еще более спокойный и мирный Тифлис. Правда Дюма уверяет своих читателей в обратном: «Дорога привела меня в столицу Грузии через Темир-Хан-Шуру, Дербент, Баку и Шемаху, т.е. через те самые места, по которым, как правило, никто не ездит из-за трудностей и, особенно, опасностей».

Ни о каком визите в Нагорный Дагестан, ни о какой встрече с Шамилем в чеченских горах не могло быть и речи. Все время пребывания в Дагестане Дюма со своими спутниками находится то под охраной казаков из оказии, либо, чаще – в сопровождении почетного эскорта боевых офицеров. И хотя на «дагестанских» и «чеченских» страницах «Кавказа» вокруг писателя то и дело свистят пули и сверкают кинжалы, на самом деле, путешествие Дюма по Чечне и Дагестану прошло под звон бокалов и благоухание шашлыков. А.Дюма путешествовал по Кавказу с открытым листом князя А.И. Барятинского, Главнокомандующего Кавказской армией, и везде встречал такой прием, о котором Е.И. Козубский в 1903 г. с изрядной долей иронии писал «…какой до сих пор у нас оказывают различным «знатным иностранцам», и какой русские едва ли встречают за границей».

После возвращения во Францию буквально в тот же год А.Дюма опубликовал целых семь томов воспоминаний: «Письма из Санкт-Петербурга», «Путевые впечатления. В России» и сборник «Кавказ».
Критики тех лет не поскупились на свои отзывы: «Безобразное искажение истины в пользу эффекта!». Русская пресса не обошла внимание визит знаменитого романиста на Кавказ и его хвастливые обещания, не упустив случая по этому поводу дать волю иронии.

В том же 1858 году в Петербурге вышел в свет альбом карикатур Н. Степанова «Знакомые», где в одном из сюжетов обыгрывалось неосторожное обещание писателя встретиться с Шамилем. Дюма крепко держит за одежду отбивающегося от него Шамиля, а тот молит его о пощаде: «М-r Дюма, оставьте меня в покое, я спешу отразить нападение русских». Но Дюма до этого нет дела, он отвечает: «Об этой безделице можно подумать после, а теперь мне нужно серьезно переговорить с вами: я приехал сюда, чтобы написать ваши записки в 25 томах и желаю сейчас же приступить к делу».

Ф.М.Достоевский в одной из своих статей откликнулся на выход в свет путевых записок А.Дюма. Со свойственным ему раздражением он нелестно отзывался о феноменальных способностях «парижского путешественника», который «…напишет свое путешествие в Париже еще прежде поездки в Россию, продаст его книгопродавцу, и уже потом приедет к нам – блеснуть, пленить и улететь. …Схватив первые впечатления в Петербурге, … затем путешественник едет далее, восхищается русскими тройками и появляется, наконец, где-нибудь на Кавказе, где вместе с русским пластунами стреляет черкесов, сводит знакомство с Шамилем и читает с ним «Трех мушкетеров».

Термины типа «беспардонное завирательство», «фокусник от литературы» вошли в фундаментальную статью исследователя С. Дурылина «Александр Дюма-отец и Россия». Не доверял романисту и автор «Трех Дюма» А.Моруа, который писал: «Дюма никогда не отличался точностью, однако его рассказы, по возвращении из России, своей невероятностью превзошли приключения Монте-Кристо». Исследователи по разному относились к достоверности «Кавказа».

Один из первых авторов комментариев к первому изданию этой книги в России (1861 г.) Н.И. Берзенов, буквально хватается за голову - либо разоблачает Дюма, либо упрекает его «авторском самолюбии, отзывающимся настоящим французским хвастовством». Почти полвека спустя, Е.И.Козубский в своем отзыве о «Кавказе» был краток: «Знаменитый романист Александр Дюма-отец, посетив Кавказ, оставил описание своего путешествия в наполненной небылицами и вздорами книге».

Е.И.Козубский, серьезный исследователь, автор фундаментального труда «История Дагестанского конного полка», был вынужден обратить внимание на этот роман, поскольку «знаменитый романист» в своей книге две главы посвятил Дагестанскому конно-иррегулярному полку. В частности, XVII глава «Кавказа» («Каранай») посвящена подполковнику князю Ивану Рома¬новичу Багратиону, командиру Дагестанского конно-иррегулярного полка, личными гостями которого стали А.Дюма и его спутники. Именно этим обстоятельством был вызван и тот эпизод, мимо которого Е.И.Козубский, как историк полка, разумеется, не мог пройти мимо. В этой главе Дюма живописует о своем пребывании в Дагестанском конно-иррегулярном полку (в крепости Ишкарта), ознаменованном - с его слов - «единогласным» возведением «солдатами почетным членом полка местных горцев».

Е.И.Козубский не без иронии обращает внимание и на «лестную характеристику», которую А.Дюма дает этому «полку местных горцев»: «…Вы, может думаете, что это горцы-лезгины…подчинившиеся власти русских? Вы ошибаетесь. Туземные горцы, это те которые, как говорят в Корсике, «сделали кожу», т.е. дыру в коже. Когда горцу грозит кровомщение, он поступает в полк Багратиона. Вы поймете поэтому, как эти молодцы должны драться: у них нет шанса быть взятыми в плен. Сколько взято в плен, столько отрублено голов».

Надо заметить, в этом отзыве – весь «кавказский» Дюма, кровожадный и охочий до чужих голов (что стоят названия одних только глав - «Глава VIII. Татарские уши и волчьи хвосты», «Глава IX. Головорезы»). Показателен пример, точнее «дело», которому, как пишет Козубский, таким образом «посчастливилось попасть в сочинение о Кавказе знаменитого тогда Александра Дюма-отца»: с наступлением осени в октябре 1858 г., когда сотни полка вернулись на свои зимние квартиры и принялись за свою обычную сторожевую службу, однажды из них им пришлось выказать обычную доблесть. Сотня есаула Магомы Имам Газалиева атаковала «партию из 50 горцев», похитивших скот жителей селения Губден. Схватка в ущелье Зелли-кака была короткой, всего пять минут. Скот был отбит, «хищники» рассеяны. Потери понесли обе стороны. За эту «обычную доблесть» 6-я сотня полка будет награждена почетным значком (флагом) с надписями на обеих сторонах по русски и арабски «Зелли-кака, 25 октября 1858 г.»

Со слов же А.Дюма, в ауле Гелли его поджидала захватывающая дух история, которую он переложил в главу «Лезгины». В ней «есаул Магомет-Иман Газальев собрал всю свою татарскую милицию – около двухсот человек – и еще сто человек охотников», вступает в бой с отрядом горцев «под предводительством известного абрека Гобдана, именуемого Таймас Гумыш-Бурун», которая заканчивается поражением последних. Дюма, подоспевший к окончанию сражения, смело рвется в бой, на подмогу. После, он жадно и подробно расспрашивает о битве «есаула Газальева», отправляется вместе с ним на поле сражения.

В результате глава изобилует «широкими лужами крови», «обнаженными трупами», «раскроенными телами» «отрезанными головами и ушами». Дюма не скрывает от своего читателя, насколько он потрясен увиденным и услышанным: «Всякий, убивший горца, имел право, кроме головы и ушей, обобрать его дочиста» (возможно, при чтении этих строк, Е.И. Козубский сам был не прочь схватиться за голову от буйства фантазии французского романиста). И, тем не менее, сам рассказ изобилует массой достоверных деталей (Дюма словно даже любуется их знанием). На самом деле, как удалось неожиданно выяснить, в этом рассказе А.Дюма практически слово в слово передает «Донесение командира Дагестанского конно-иррегулярного полка» И.Р.Багратиона, опубликованное в газете «Кавказ» от 16 ноября 1858 г. №90, в колонке «Военные известия из Прикаспийского края». Разве лишь любовно «приукрашенное» автором ужасами анатомического характера.

В 1909 г. в одном из номеров «Нового Времени» был помещен портрет А.Дюма во время его пребывания на Кавказе, принадлежащего графу С.Ю. Витте. В заметке по поводу портрета («Странный портрет») говорилось, что на нем Дюма снят в «кавказском костюме». Е.И.Козубский считает нужным отметить на страницах ИДКП, что одет он вовсе не в «кавказский костюм», который как таковой вообще не существует, а в форму полка по положению 1851 г., на что указывает тесьма по краям черкески, покрой брюк». И с ссылкой на А.Дюма напоминает о том, что эта форма была ему сшита по личным меркам полковым портным в крепости Ишкарты, где известный французский романист был тогда произведен в почетные члены полка.

На следующее утро, прибыв в Темирханшуру, отведав завтрак в обществе И.Р. Багартиона, гости засобирались – их путь лежал в Дербент. Здесь Е.И. Козубский и рад бы распрощаться с А.Дюма, но командир полка князь И.Р.Багратион отправляется вместе с Дюма в Дербент. «Поездка была совершена со всевозможным комфортом, с запасами провизии до страсбургских пирогов включительно, конечно все от князя», - отметит Козубский. Последняя запись о Дюма на страницах «Истории Дагестанского конного полка» отражает последнюю дань удивительному гостю полка, по которой «…в Дербенте едва ли не Багратион подстроил депутацию местных жителей, которая по словам Дюма, приветствовала его как автора романов, доставлявших им величайшее наслаждение, снабдил его припасами и пр.». Таким образом, достойно «проводив» гостя полка и поставив после «и пр.» последнюю точку, возможно, Е.И. Козубский вздохнул с облегчением.