История

История  »   Имам Гамзат-Бек  »   «ЛИЧНАЯ ОХРАНА» ИМАМА ГАМЗАТА

«ЛИЧНАЯ ОХРАНА» ИМАМА ГАМЗАТА

[опубликовано 27 Января 2013]

Хаджи Мурад Доного, Сиражутдин Касумов

 

Говоря о сподвижниках 2-го имама Дагестана нельзя не отметить такое явление, как присутствие в нем беглых русских солдат.
О наличии некоего личного русского отряда у имама повествуют многие авторы. Например, К. Прушановский пишет, что Гамзат «набирал мюридов, дал при себе убежище русским беглым солдатам, из коих составил роту своих телохранителей; обмундировал и вооружил их подобно нашей пехоте. Эта рота постоянно содержала караул при его доме, а в поле – при его стоянке, которым доверял он более, нежели мусульманам, кроме того, принял к себе одного из беглых разжалованных офицеров», умевшего снискать его расположение и доверенность до того, что он был во многом первым советником главы мюридов».
Вызывает некоторое сомнение подобное количество беглых солдат (из которых, как пишет Прушановский, была составлена рота) в начальный период Кавказской войны и именно в Дагестане.


Ведь обращение горцев с русскими дезертирами в 1830-х годах было далеко не дружественное. Например, в рапорте начальника левого фланга Кавказской линии генерал-майора Ольшевского генерал-лейтенанту Граббе о мерах предотвращения дезертирства нижних чинов от 9 января 1842 г. говорилось, что раньше, до прихода к власти Шамиля, «дурное обращение чеченцев с нашими военными дезертирами удерживало многих неблагонадежных солдат и в особенности поляков от побегов…».
Тогда в 1842 г. Ольшевский был озабочен проблемой дезертирства нижних чинов, которые бежали уже к Шамилю, спасаясь от палочной дисциплины в николаевской армии или по каким-то другим причинам, поскольку последний «постановил давать свободу всем военным дезертирам».


«Но если теперь, – писал Ольшевский, – они узнают, что Шамиль дает свободу дезертирам, то я боюсь, что побеги увеличатся». Так было ли так много русских перебежчиков в начальный этап борьбы? По словам самого Прушановского, данные о беглых солдатах в окружении Гамзата почерпнуты им из записок некоего поляка Станислава Брановского, который, как выясняется, бежал в горы в июле 1833 г., пробравшись затем к Гамзату в Гоцатль.


«Все записки его, – пишет Прушановский, – веденные им во время нахождения при Гамзате, хранятся в архиве командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории». Упоминаемые записки или «Выписки из журнала Станислава Брановского», находившиеся в 1930-х гг. в Ленинградском Центральном военно-историческом архиве, использовал в своих исследованиях Покровский. Вернее не сами «Выписки…», а их перевод с польского языка, а местонахождение самого журнала, как уже отмечалось нами выше, неизвестно.


Так вот, Брановский упоминает о «какой-то почетной гвардии из дезертиров, якобы окружавшей второго имама». Данное свидетельство заслуживает внимания, поскольку тот же Ольшевский писал, «что в экспедиции за Кубанью в 1834 г. чрезвычайно много бежало поляков…». При этом факт наличия русских солдат в окружении Гамзата косвенно может подтвердить и то, что впоследствии имам Шамиль также сформировал военное подразделение, составленное из русских беглецов. Еще в 50-х годах XIX в. Варнер писал о «специальном батальоне, составленном из русских и польских дезертиров; это, несомненно, обломок почетной гвардии, сформированной Гамзатом».


Согласимся с Н. Покровским по поводу того, что «армия Гамзата не имела, по-видимому, устойчивой военной организации», но считаем, что наличие некоторой группы перебежчиков из русской армии в среде горцев и, в частности в окружении имама Гамзата, имело место. Доказательством этому могут служить записки современника Станислава Брановского.