Личности

Личности  »   СУЛЕЙМАН ПАША, ШАМХАЛ ТАРКОВСКИЙ

СУЛЕЙМАН ПАША, ШАМХАЛ ТАРКОВСКИЙ

(0 - 0 1836)

Доного Хаджи Мурад

КАК СУЛЕЙМАН ПАША СТАЛ ГЕНЕРАЛОМ

Сулейман Паша был старшим сыном Мехти шамхала Тарковского и Периджан Ханум (дочери Фет-Али хана Кубинского). От другой жены у шамхала Мехти было еще пять сыновей и, опасаясь интриг младших братьев против старшего, отец решил предотвратить это, испросив утверждение Сулеймана Паши наследником еще при своей жизни.


Это было время, когда имам Гази Мухаммад (или как его называли в русских источниках Кази Мулла) перешел от своих проповедей к прямым действиям. Исключая отдельные неудачи и промахи, деятельность первого имама и его сподвижников проходила в целом по восходящей линии. В феврале 1830 г. шамхал докладывает русскому командованию том, что учение и проповеди Гази Мухаммада быстро распространяются по всему Нагорному Дагестану и, что даже подвластные России владения, в том числе и шамхальское, «имеют тайное отношение с вышепрописанным мятежником и при первом его появлении со своими последователями все готовы к ним присоединиться».


В связи с этим генерал-майор Бекович предложил шамхалу и Ахмед Хану Мехтулинскому взять со своих поданных обещание, что они «не последуют вредным внушениям Кази Муллы». Помимо этого из местных жителей была собрана милиция с тем, чтобы отрядам имама не был доступен пропуск в селения, подвластные Сулейману Паше и Ахмед Хану Мехтулинскому. Об этих формированиях милиции, вернее, об их боевых качествах, кавказское командование отзывалось нелестно, отмечая их ненадежность. Тем не менее, 7 апреля 1831 г. генерал-майор Бекович вместе с Сулейманом Пашой, Ахмед Ханом Мехтулинским, с отрядом милиции до 2 тыс. человек, 200 солдатами и офицерами Куринского полка и двумя орудиями предпринял экспедицию для обозрения позиции Гази Мухаммада, который укрепился со своими приверженцами в урочище Чумкескент.

«Позицию сию нашел он (генерал Бекович) в весьма крепком месте, окруженном густым лесом, и которою имевшими средствами не было никакой возможности овладеть, тем более что милиция, несмотря на желание своих владетелей быть в сем случае полезными, не оказывала большого усердия, а потому возвратился без дальнейших последствий. По опыту сему и по другим замечаниям генерал-майор князь Бекович полагает, что от подвластных Сулейману Паше и Мехтулинскому хану, невзирая на данную присягy, нельзя видеть особенной преданности, и что они готовы будут следовать за возмутителем.


Сами владетели сомневаются в приверженности к себе их, и никак не полагают, чтобы они пошли в случае нужды про¬тив скопищ Кази Муллы». Так писал в своем отношении в С.-Петербург генерал-фельдмаршал Паскевич.
Предчувствуя, что имам со своим войском «не оставит без внимания» его владения, шамхал посылает ему письмо, где пытается словом предотвратить вторжение Гази Мухаммада в шамхальство.


Однако имам не внял уговору шамхала и в ночь на 26 мая 1831 г. со своим отрядом без боя занял его резиденцию - аул Тарки и утром следующего дня направил свои действия против крепости. Крепость «Бурная» располагалась в стороне от аула Тарки и поэтому, заняв селение, мюриды обложили укрепление, которое защищало несколько сотен защитников: солдат и офицеров. Свою семью и ценное имущество Сулейман Паша заранее вывез в безопасное место, подальше от театра военных действий. Генерал Коханов, получив записку от лазутчиков, в которой говорилось, что «Бурная» осаждена мюридами, сразу же отправился с отрядом к Таркам и вступил в бой с Гази Мухаммадом.

В кратком описании аула шамхала, сделанным участником события А.Бестужевым-Марлинским, говорится: «Надобно сказать, что Тарки раскинуты по крутизнам оврага, сходящего уступами от «Бурной» к морю, шириною с полверсты, длиною полторы. Пройти к нему нельзя иначе, как через сады, перерезанные частыми ровиками и завалами, увенчанными плетнем из терновника или когтистого собаки-дерева. Кроме того, многие дома имели нарочно пробитые стрельницы, все улицы перекопаны были завалами».


Несмотря на то, что мюриды под натиском отряда генерала Коханова оставили Тарки, имам еще не раз пытается склонить на свою сторону шамхала. 12 апреля 1832 г. Сулейман Паша получает письмо от совета Гази Мухаммада с призывом к совместным действиям против царских войск.
«От уповающего на всевышнего Аллаха Магомет-Эфенди Ярагского, Кази-Мирзы и других помощников Кази Муллы к высокостепенному шамхалу Сулейман Паше. Да направит его Всемогущий Аллах на путь истины и непоколебимой веры в честь святейшего Пророка. Аминь».

Тщетно. Шамхал непоколебим в своей преданности царю, как свидетельствовал главноуправляющий Грузией генерал-адъютант барон Розен, говоря, что шамхал отличался так же, как и предшественники его, искренней преданностью своей России и особенно проявил ее во время действий против Кази Муллы.
Вместе с тем настало время вручения Сулейман Паше инвеститурной грамоты на утверждение в шамхальстве. Здесь возник вопрос о том, следует ли вместе с тем подтвердить ему титул хана Дербентского и вали Дагестанского. В донесении главнокомандующего в Грузии к министру иностранных дел графу Нессельроде от 30 марта 1833 г. за № 229 по поводу этого сказано:


«Входя в нынешнее положение Дагестана и усматривая из Высочайшей грамоты, пожалованной в 1806 году покойному шамхалу на ханство дербентское, что он именовался, между прочим, и владетелем дагестанским, я полагал бы весьма возможным не давать теперешнему шамхалу, генерал-майору Сулейман-хану, звания хана дербентского, но даровать ему титул шамхала Тарковского, владельца бойнацкого и валия дагестанского, по следующим, как я полагаю, весьма уважительным причинам:

1. Звание хана дербентского даровано покойному шамхалу в 1806 г., после побега Шейх-Али-хана из Дербента. Мера сия, по тогдашним обстоятельствам, могла быть необходима, потому что при удержании за собою города и крепости Дербента, мы не были еще тогда столько сильны за Кавказом, чтобы одним своим влиянием обуздывать окрестных жителей, которые издавна были привыкшими к власти ханской: но между тем шамхал, получив достоинство хана дербентского, ни тогда, ни после, не владел сим ханством, но распоряжался, как и ныне, только по хозяйственному управлению улусом, или деревнями, которые принадлежали бежавшему Шейх-Али-хану; а посему и титул хана дербентского, как кажется, более может принесть, в неблагоприятном случае, вреда правительству, нежели пользы;


2. Звание шамхала Тарковского и владельца бойнацкого ему следует потому, что он действительно владеет шамхальством и Бойнаком под сильным владычеством России и, по преданности своей к правительству заслуживает покровительства и поддержания его власти;


3. Что же касается до титула валия, то оставить следует оный потому, что шамхал Тарковский, по роду своему, стар¬ший из всех дагестанских владельцев, а некогда как сильнейший из них и имевший влияние даже на вольные общества Дагестана, всегда носил титул валия, который, впрочем, не присваивал ему никогда и никакого права на обладание целым Дагестаном, но только доставлял, как сильнейшему между всеми дагестанцами, уважение, которое, со времени владычества нашего в его областях, хотя и весьма ослабело в горах, однако же, и доныне еще там несколько сохранилось. С лишением же его титула валия, уважение сие не только вовсе уничтожится в горном Дагестане, но и в самом подвластном ему Северном Дагестане весьма ослабеет, чего, кажется, до совершенного обладания всем Дагестаном, для пользы правительства допустить не должно, и особенно, когда шамхал предан России, и когда при поддержании нами его власти, он может быть полезен правительству некоторым влиянием на вольные дагестанские общества. А потому я полагал бы: наименовав Сулейман-хана шамхалом Тарковским и владельцем бойнацким, сохранить ему и титул валия дагестанского, каковой может к нему горные племена, а через сие сближать оные с нами и, в случае восстания буйных дагестанцев, удерживать от участия в них некоторые общества, и особенно те, которые вынуждены искать, для своих овец, зимних пастбищ во владении шамхальском; между тем как «Бурная» и Темир-Хан-Шура достаточны к обузданию подвластных шамхала и всех замыслов самого шамхала, если бы он возмечтал когда-либо быть неблагонамеренным к правительству».


Поэтому в инвеститурной грамоте, пожалованной Сулейману Паше от 1 июля 1833 г., он был утвержден шамхалом Тарковским, владетелем Буйнакским и вали Дагестанским. В ознаменовании владетельского достоинства шамхалу было дозволено носить бриллиантовое перо на шапке и так же, как и его предшественники, он был возведен в степень тайного советника. Чуть позже Сулейману Паше был присвоен новый высокий чин генерал-майора.
В последующие годы шамхал верой и правдой служил русскому престолу, действуя и предлагая разумные предложения для упрочения царской власти в своих владениях.


Умер Сулейман Паша в начале 1836 г. и, так как старший после него брат Зубаир умер еще раньше, управление шамхальским владением принял другой его брат Абу Муслим Хан.

Причастность: