Гостья приехала,- в дом не влезает. 
Дети бегут врассыпную.
Конь удирает, узду разрывает,
Женщину эту завидев чудную.

Дети мои, вы гостям были рады,
Что ж вы в испуге бежите от гостьи?
Верный мой конь, отдохнуть тебе надо.
Что ж ты трясешь свои старые кости?

Гостья-красотка застыла в смущенье
В черном чохто — словно ящик почтовый.
Длинный платок — таково мое мненье —
Придал ей сходство с палаткой торговой.

Только когда проживет трое суток,
Гостью мы просим назвать свое имя.
Славный обычай, но мне не до шуток:
«Кто ты? Обрадуй словами своими!»

«Я Патимат из Анди, и дорога
Выпала мне до Хунзаха прямая.
Имя твое мне известно немного,
Вот почему в твою саклю пришла я».

«Кто, как не ты, мне ответит на это:
Шея твоя почему искривилась?
И почему ты, — прошу я ответа, —
Бледной, измученной к нам заявилась?»

«Шея согнулась? Как тяжко ей, бедной! 
Груз ее давит, — ужасное дело!
Как не казаться измученной, бледной:
Видишь, какое чохто я надела».

«Как же ты по мосту шла без опаски?
Рухнуть он мог!.. Ты скажи мне
на милость:
Если ты к нам прикатила в коляске,
Как же в коляску чохто уместилось?

Ты не замерзла, равниной шагая?
Вместе с чохто не свалилась ты в речку?
Знаю, за мостом жарища такая,
Будто попала в горячую печку.

Вряд ли сама ты чохто надеваешь, —
Люди на помощь тебе прибегают.
Вряд ли и на ночь сама ты снимаешь:
Родичи, сорок числом, помогают.

В этом мешке тебе долго ль томиться?
Мы превратим его в парус для лодки.
Сшей себе лучше платочек из ситца,
Тонкая шаль — украшенье молодки».

«Против адата пойти не могу я,
Не опозорю аул я андийский,
Если надену одежду другую,
Будут терзать меня дальний и близкий».

«Есть у нас в каждом ауле адаты, 
Все они дики, и все они плохи.
Вот, например, есть обычай проклятый:
Саблями люди сражаются в Чохе.

Водят иные вкруг поля барана
Или быка запрягут перед вспашкой,
Ранней зимой. Это глупо и странно.
Ну-ка, сама поразмысли, бедняжка!»

«Нет, никогда я адат не нарушу, 
Это чохто никогда я не сброшу,
Я не хочу осквернять свою душу,
Буду таскать я привычную ношу.

Кто моему посочувствует горю?
Видно, в адате — огромная сила.
Как же аул я родной опозорю?
Буду носить я чохто, как носила!»

«Слушай, Пати: нет к былому возврата.
Видишь ты нового мира сиянье?
Освободи же себя от адата:
Наши законы — свобода и знанье».