Представления о лекианобе, как о походах ты­сячных отрядов под предводительством какого-либо хана, по меньшеймере, далеки от реальности. Подавляющее большинство походов орга­низовывалось небольшой группой людей, главным образом из небога­тых середняков и бедняков. Богатые набеги не совершали, им эти набеги были ни к чему, да и рисковать жизнью при таком богатстве не особо же­лали.

О значении, придаваемом грузинскими властями набегам аварцев, свидетельствует своеобразный «рейтинг-лист» самых влиятельных беладов (предводителей набегов) из горного Дагестана, составленный грузин­ской царской канцелярией для представления князю Григорию Потемки­ну 6 июня 1784 года. В нем, в частности, отмечается, что «кроме этих 15 старших беладов, остальные белады могут собрать некоторые шестьдесят человек, некоторые сорок и иные двадцать, а наиболее мелкие до десяти человек»: Раджабилав из Аракани, Пирбудаг из Ашильты, Алихан из Цатаниха, Карахаджи-Мухаммад и Малачилав Хаджи-Мухаммад из Унцукуля, Нур-Мухаммад и Курбан из Караты, Абакар из Балахани, Юсуп из Тлоха, Омар из Местеруха, Чумчалав из «Авара» (Хунзаха), «Шег» из Кудали, Таймасхан из Зубутли, Мусал-Мухаммад из «Джамала» (Чамалал), Муса из Мехельты. Дошедшие до наших дней рассказы свидетельствуют о том, что тиндалы Аличу, Динга-Хаджи, Ихили, Ражабдибир, Муртазали и другие держали в постоянном страхе Картли-Кахетинских царей и их наместников. Старожилы утверждают, что хунзахцы без тиндальских предводителей не совершали набеги на Грузию.

Острота проблемы набегов дагестанцев и других северокавказцев на грузин обозначена и в поэме великого грузинского поэта Давида Гурамишвили «Картлис чIири» («Беды Грузии»), в которой изображен траги­ческий период истории Грузии в первой половине XVII века.

…Многие русские публицисты, изучавшие жизнь и нравы дагестан­цев, отмечали, что даже такое однозначно отрицательное действие как разбой, будучи подчиненным дагестанцем строгим нравственным рам­кам, выглядело чем-то благородным. Набеги на соседей выстраивались в согласии с правилами игры, в числе которых помимо добычи должное внимание уделялось и рыцарским манерам.

Застигнутого врасплох врага нельзя было повергнуть, не окликнув, тем самым не предупредив о на­падении.Если о набегах в целом дагестанцев и представителей крупных да­гестанских этносов на грузинские земли имеются определенные истори­ческие материалы, приводимые в трудах российских и дагестанских уче­ных-историков, то о набегах тиндалов до наших дней дошли лишь устные отрывочные сведения в виде семейных и народных преданий и легенд. Так, по воспоминаниям Абдуллы Гасанова, его прадед по отцу Муртазали-Дибир сын Деньги был предводителем одного из акнадинских отря­дов, периодически совершавших дерзкие набеги на Кахетию. Подтверж­дая эту информацию со ссылкой на своего отца Магомедсаида, акнадинский имам Магомед Магомедсаидов рассказывает, что в набегах на Гру­зию активное участие принимал и другой прадед Абдуллы Гасанова (по матери) цунтинец Гитинав (Гитин-Мухамад). По рассказам старожилов, активным членом отряда храброго Муртазали-Дибира в числе других акнадинцев был и Курбан-Али. «Живыми» свидетелями набегов являются передаваемые из поколения в поколение и сохранившиеся до настоящего времени в роду Алиевых тухума Курбан-Али некоторые предметы давла — стакан, четки и тарелка (данные предметы были привезены из Цора (Грузии) дедушкой Курбан-Али после очередного похода акнадинцев на грузин). Нынешние потомки Абусупьяновых помнят, что их бабушка, долгожительница села Патимат Гарунова утверждала, что состояние ее предков было «от набегов на Цор» (Грузию) и что «один из предков тухума Ачара-гьанди со своими андийскими друзьями совершал дерзкие набеги на грузинские земли».Ангидинцы также принимали активное участие в набегах на грузин­ские земли. Известно, что одними из вожаков дерзких набегов являлись Алиахмадил Хаджимурад (АлахIма) и Давудил Маллачи.

Об участии акнадинцев, тиндинцев и других в набегах на Грузию, по мнению исследователя М. Магомедханова, свидетельствует не только слово «хъазахъал», под которым подразумевается социальная группа, родословную которую составляют в основном плененные неког­да грузины, но и наличие термина гъебагъаби (набег) со значением, тож­дественным грузинскому лекианоба. Тиндинцы объясняют, что гъебагъ­аби равнозначно аварскому чабхъад и давла гъаби.

Важное значение для понимания актуальности для грузинских вла­стей того периода поддержания добрых отношений с одними из «возму­тителей» их спокойствия — тиндалами, несомненно, имеют найденные недавно в архиве два письма Ираклия II, адресованные чамалинскому и тиндальскому джамаатам. Как отмечает историк Шамхал-Дибир Исаев, анализировавший эти письма на арабском языке, «известны многочис­ленные факты обмена письмами между общинами Андийского бассейна и Ираклием II, в том числе и общинами Чамалал и Тинди. Это было выра­жением активной дипломатии Ираклия II, всеми силами стремившегося предотвратить дагестанские «набеги» на Грузию, стабилизировать ситу­ацию на грузино-дагестанской границе и положить конец «лекианобе». По мнению Ш. Исаева, эти письма свидетельствуют о том, что для Грузии проблема «лекианоба» была более актуальна, чем для горской стороны, и стремление грузинского царя поддерживать с ними отношения и опи­раться на них в своей внешней политике указывает на несомненный по­литический вес этих своеобразных политических образований высоко­горного Дагестана.

Анализ литературы об истории Грузии того периода подтверждает мнение Ш. Исаева о том, что проблема дагестанских на­бегов была весьма актуальной для грузинских властей. В одном только изданном в Грузии фундаментальном труде «История Грузии (с древнейших времен до наших дней)», его авторы М. Вачнадзе, В. Гурули, М. Бахтадзе при всем своем нежелании вынуждены десятки раз упоминать о проблеме набегов дагестанцев, что позволяет в определенной мере понять причины и обстоятельства, по­будившие царя Ираклия II обращаться к некоторым дагестанским «воз­мутителям» спокойствия, в данном случае — к тиндалам и чамалалам.Одним из самых тяжелых испытаний для грузин явилось, конечно, широкомасштабное опустошительное нашествие войск имама Шамиля на Кахетию летом 1853 года. Подготовку к этой военной кампании имам Шамиль провел в строжайшем секрете, скрыв ее даже от своего сына Гази-Мухамада — наиба земли Каралал, где осуществлялся сбор основных сил имамата. По пути в Грузию войска Шамиля на несколько дней оста­новились в ауле Тинди, где также было набрано пополнение из тиндальской молодежи. Хотя данная военная операция дагестанцев носила сугубо военно­политический характер, при ее завершении горцы существенно попол­нили свою исхудавшую казну — увезли с собой не только небывалый давла, но и сотни членов семей грузинских князей, в том числе известных князей Чавчавадзе и Орбелиани, за которых в последующем был получен заметный выкуп.

Резюмируя вопрос о набегах дагестанцев и их воинственности, сле­дует отметить, что, несмотря на скудное питание и суровый образ жизни, с самого раннего возраста мужчин здесь воспитывали как воинов, обуча­ли искусству наездника, мастерскому владению оружием (кинжалом, са­блей, шашкой, ружьем), а в свободное время занимались другими видами физической подготовки. Поэтому нападения и набеги не являлись само­целью и основным занятием, они были в значительной степени забавой горской молодежи и подспорьем в пополнении материального достатка в суровых природно-климатических и бытовых условиях высокогорья.

Из книги "Военная история аварцев".  — Махачкала, 2015.